Байкальские тропики, старое зимовье и сказочный водопад
Максим Савченко часто путешествует по байкальским местам. Все свои невероятные приключения по воде и по воздуху он описывает в сообществе Baikal Hero. Специально для Baikal.Place Максим рассказал об одном из лучших мест для походов, приключений и экстремального отдыха на Байкале — Соболиных озерах.
Байкальские тропики
Лодка набирала воду, до ближайшего берега было метров триста, мы были на середине озера.
— Какая здесь глубина? — спросил Миша.
— Озеро горное, скорее всего, метров 70-100, — предположил я.
— А температура воды? — не унимался приятель.
— Градусов десять.
Миша промолчал, забрал у меня вёсла и подналёг.
Давний мой знакомый и коллега по нескольким проектам Рома Ищенко предложил как-то слетать на «Соболя». Соболиные озера, в верховьях реки Снежная — предмет давних моих мечтаний. Столько всего я слышал о них. Я немедленно согласился. Задача была простой, — собрать и вынести лагерь столичных туристов, которые на нашем вертолете сразу улетят на Шумак. Мне и двум моим приятелям нужно было позаботиться о палатках и паре резиновых лодок.
Сами озёра — вроде как и ничего особенного. Очень много воды и очень много деревьев. Но если тебя не потревожат, можно и не сдвинуться с места, сидеть и пялиться — магия нетронутой природы.
Пустой песчаный пляж, глубокая и холодная вода, безлюдно, пара мелких приток и куча дров. «Соболя» — это сказка! А «Сказка» — это водопад в двух часах ходьбы от Соболиных озер на юг.
Лагерь был разбит ещё москвичами. Даже костер ещё тлел, дел особых не было, так что мы разбрелись кто куда. Один из моих спутников сразу же отправился на рыбалку. Мы же с Мишей Карасёвым решили сбегать до местной достопримечательности — водопаду «Сказка».
Я слышал словосочетание «байкальские тропики», относился к нему скептически — как к мнению людей, которые в тропиках не были. Я был не прав. Мне довелось побывать в филиппинских, малазийских, индонезийских, тайских, лаосских и камбоджийских джунглях. Конечно, на Байкале такого нет, но я понял, о чём шла речь. Тот лес, за «Соболями», в котором я провёл несколько часов в июле, по-честному может называться «байкальскими тропиками».
Очень зелено, неправдоподобно бурно, прям заросли папоротника и всего того, что может расти в наших широтах. Всё гигантское, чуть ли не в рост человека. Было бы мачете — очень бы пригодилось. Дико влажно, душно и жарко: если бы не ледяная вода, в ручьях от которой запотевала GoPro и ломило зубы, эффект присутствия в тропическом лесу был бы полный.
Поток воды на водопаде «Сказка» бьёт из одной стены в другую. Почти до середины лета в этом узком ущелье не тает лёд и стоит невероятно холодная вода, но от купания удержаться мы не смогли. Когда мы вернулись к одежде, возле неё сидел мужик с термосом и сгущёнкой.
Дикие места и старик Борода
На обратном пути от водопада «Сказка» мы встретили целую группу детей. Человек с термосом был кем-то вроде вожатого, а дети назвались скаутами — это были наши соседи по лагерю. Встретить людей в тех местах было странно: по всем признакам, люди не должны были там водиться. Тем не менее по дороге в лагерь мы нашли старое зимовьё. Часть утвари, полуразрушенная табличка и журнал регистраций рассказывали историю то ли монаха, то ли белого офицера, бежавшего в тайгу от советской власти. Старик Борода — так его звали охотники.
В журнале регистраций (старая амбарная книга) следовало указать, кто заходил в зимовье, на сколько останавливался и когда, а также рассказать про погоду. Нехитрые правила, это мы и сделали. Невероятно странно быть в месте, которое больше похоже на музейную инсталляцию, но которое всё ещё служит людям. Печь, сковорода, сухари, старые очки, скорее даже окуляры… Было как-то не по себе. Ощущение, что хозяин вышел за водой или дровами.
Судя по записям, тут зимой останавливаются охотники и рыбаки, летом — заглядывают туристы. Сама изба заросла малиной, чуть внизу ручей и тропа вдоль него. По этой тропе мы решили с Мишей вернуться в лагерь и заблудились. Честно говоря, стыдно признаться: кто был в тех местах, явно нас засмеёт. Ручьи в распадке между сопок, другого пути как к озеру просто нет, направление одно. Но мы заплутали. Через минут сорок тропа исчезла в зарослях бадана, берег ручья превратился в бурелом принесённых с гор деревьев и камней, начались заболоченные низины, солнце стало садиться, и нас в майках и шортах облепили комары. Тучи комаров.
В лагерь мы вернулись уже в сумерках искусанные и исцарапанные, крайне недовольные собой. К слову, шорты в тех краях — плохая идея, мои ноги были изодраны до крови.
На протоке у нашего лагеря остался остов бани по-чёрному. Кто не знает, простая походная конструкция — остов из четырех-шести жердей, костер-каменка в центре. Огонь накаливает камни за несколько часов, разбираешь костер, тушишь, чтобы избежать дыма, затягиваешь жерди полиэтиленом или тентом, льёшь на камни — баня готова. Ногам холодно, голове жарко. Так и закончился наш день.
На следующее утро нам нужно было переплыть с грузом озёра и спуститься до реки Снежная, где нас в условленное время ждали аэролодки. Нам с Мишей достались пакеты с мусором и двухместная «резинка», судя по виду, наша ровесница. Все шло по плану, мы гребли в районе середины озера, когда лодка сдалась и начала стремительно набирать воду.
Наш третий на новенькой одноместке уже скрылся из виду, связи у нас не было, и мы резво погребли к берегу. Слили воду, отжали одежду, отдышались на камнях и решили плыть вдоль берега, вычерпывая воду кружкой. Миша заявил, что переживает за своих будущих детей, и ему нужно высушить одежду. Скинув всё и разложив портки по бортам лодки, он потребовал вёсла, так как начал замерзать. В устье реки мы вошли с голым гребцом, на лодке, украшенной труселями.
Дорога до Снежной была отдельным приключением: наш провожатый заявил, что в условленном место мы не пойдём, что он знает короткую дорогу, и мы выйдем прямо в стан лодочников. Когда мы заблудились, Миша сделал предположение, что словами «я знаю короткую дорогу» наверняка начинались все гибельные экспедиции. К аэролодкам мы вышли уставшие и унылые, второй день плутать в трёх соснах. Ребята порадовали нас лишь тем, что мы первые на их памяти, кто вынес мусор с «Соболей».